Путь нищенствующего
монаха Парамахамсы.
Однажды мудрец Нарада, [почтительно] приблизившись к Господу
(Нарайане), спросил Его: "Каков путь йогинов Парамахамс? Какова их жизнь
(жизненный путь)?" Господь ответил ему: "Путь Парамахамсы редкость в
этом мире и не многие [следуют ему]. Если здесь найдется хоть одна личность,
кто становится им, он воистину чист, он Пуруша [прославленный] в Веде
(Ведапуруша) – так считают мудрые. Он [воистину] великий человек, чей ум всегда
пребывает лишь во Мне. Поэтому я также верен ему. Удаляясь прочь от своих
детей, друзей, жены, родственников и других, отказываясь от пучка, священного
шнура, от изучения Писаний и всех мирских дел и [так] отрекая(сь от) мир(а), он
может иметь лишь набедренную повязку, бамбуковый посох и накидку, заботясь о
поддержании своего тела минимальным образом, и воздает миру служением. Но эти
вещи не столь важны. Что важно, так это главное [именно то, что он отрекает
мир].
Жизненный путь нищего
монаха Парамахамсы.
[Вслед за начальной стадией] Парамахамса передвигается без
бамбукового шеста, пучка волос (вайшнавского), священного шнура и накидки; он
не думает о холоде или жаре, счастье или страдании, чести или бесчестии.
Свободный от шести человеческих недостатков [голода, жажды и т.д.] и
отказавшись от осуждения [кого-либо], гордости, нетерпимости, религиозного
лицемерия, высокомерия, желаний, ненависти, удовольствий, скорби (сожаления),
страсти, гнева, жадности, заблуждений, злорадства, зависти, эгоизма
(самовлюбленности) и т.д. он смотрит на свое тело так, как если оно было трупом
(мертво). Так как тело является причиной сомнений и ложного знания
[реальности], он воздерживается от [привязанности к нему] него; знание вечного
(изначального) (Брахмана) есть [ничто иное, как] пребывание в естественном
(изначальном) состоянии, как Самости [незагрязненной телесным
самоотождествлением] и убеждение, что он воистину блаженство Сознания не
отличного от Самости и которое спокойно (умиротворенно) и неразрушимо
(бессмертно);это высшее существование, это пучок, это также священный шнур.
Реализацией тождественности трансцендентной Самости и [индивидуальной] души,
различия [,видимые в состоянии неведения] разрушаются. Это служение во время
перехода (сандхйи) [но не возлияние воды, освященной мантрами].
Отбросив[мирские] желания, он осознает себя в недвойственном
трансцендентном состоянии. Он, кто имеет посох истинного знания, как сказано будет
единственным обладателем одинарного посоха [среди аскетов] (экадандин). Тот
грешник и пятно на жизни [истинных] аскетов, кто [только] несет деревянный
посох, ест все виды пищи и лишен истинного знания, выносливости, мудрости,
беспристрастности, спокойствия и других добродетелей, и кто живет один, собирая
милостыню. Он следует в ужасный ад, названный Махараурава.
Зная это отличие [между ложным и истиным аскетом], Парамахамсы,
облаченный в небо (т.е. раздетый), он не простирается ни перед кем, не
произносит "сваха" (дань предкам) [так как он служит не богам],
незатронутый восхвалением или порицанием и довольствующийся вещами как они
есть. Такой аскет не призывает богов и не расстается с ними, у него нет мантр,
нет медитации [на богов] и нет служения [им]. У него нет ни цели, ни отсутствия
цели, ни [восприятия] отделенности [предметов отдельно от Самости], ни
противоположного [этому]. У него нет [постоянного] местопребывания, [но] есть
устойчивый ум. Такой нищенствующий монах никогда не должен принимать [как дар]
золото, у него не должно быть организации учеников, и он не должен принимать
богатства. Если будет задан вопрос о том, будет ли нанесен принятием всего
этого какой-либо вред, ответ будет таким: да, это повредит ему. Ибо если
нищенствующий монах станет смотреть на золото с вожделением, он сделает себя
убийцей Брахмана (великим грешником). Если нищенствующий монах коснется золота
с сильным желанием [обрести его], он деградирует в чандалу (паулкасу, изгоя).
Если нищенствующий монах возьмет золото с сильным желанием [получить его], он
становится убийцей Атмана. По этой причине нищенствующий монах никогда
не должен смотреть на золото с вожделением, не прикасаться к золоту с
вожделением и не брать золото с вожделением. Тогда все желания, таящиеся в его
уме, уходят прочь, и [, следовательно,] он вне печали и не жаждет счастья; у
него появляется непривязанность к чувственным удовольствиям. Он не привязан ни
к хорошему, ни к плохому, ни к ненависти [к неприятному], ни к расположенности
[к приятному]. Внешняя направленность всех органов чувств убывает в том, кто
постоянно пребывает в одном только Атмане. Так, сознающий лишь
полноту блаженства, он реализует себя с убеждением "Я единый
Брахман", воистину так он реализует себя.
Такова Упанишада.
|